Мудров Матвей Яковлевич (1776-1831)
Достичь невиданных высот, заслужить мировое имя, вписать себя в историю медицины, заработать кучу денег, оставаясь в душе таким же простым бедняком, каким был в детстве. Он и жизнь свою посвятил помощи таким же беднякам, и умер в расцвете сил, спасая этих самых бедняков от эпидемии. Завидная и благородная судьба!
Матвей Яковлевич Мудров родился 24 марта 1776 года в Вологде. Был сыном бедного священника, служившего при вологодском девичьем монастыре. Бедным настолько, что в доме Мудровых пользовались лучинами.
Матвей, однако же, намеревался пойти по стопам отца. Учился на богословском факультете вологодской семинарии. На старшем курсе Мудров ради заработка преподавал латынь двум дочерям штабс-лекаря Кирдана, тот дал рекомендацию своему старому товарищу, профессору анатомии и хирургии Московского университета. И уже по его ходатайству юношу перевели в старший класс университетской гимназии, откуда он и перешел на медицинский факультет.
В Москву Мудров прибыл с подарком, сделанным ему отцом, – медный нательный крест, фаянсовая чашка с отбитой ручкой и 25 копеек денег. Вручая этот незамысловатый дар, отец сказал ему: «Помни бедность и бедных, так и не позабудешь нас, отца с матерью, и утешишь».
Все это Матвей Яковлевич сохранил до самой смерти. А отцовское напутствие сделалось его девизом.
Университет был окончен сразу с двумя золотыми медалями. Не удивительно – Мудров был полностью сосредоточен на учебе. Затем был Петербург, Медико-хирургическая академия, в которой молодой человек лечил матросов, получивших вдали от берега цингу. Свободное от службы время проводил на лекциях. Усвоенное в аудиториях сразу же реализовывал в больничных палатах. Собственно, в это время он и начал формироваться как врач.
Затем – посещение лекций в Берлине, затем в Гамбурге, в Вене, в Париже. Каждый раз – по какой-нибудь новой отрасли медицины. Вюрцбург, Бамберг, Ландсхут, Лейпциг, Дрезден. Акушерство, глазные болезни, гигиена, военно-полевая хирургия, военно-полевая терапия, кишечные эпидемии, диетика, физиология, анатомия.
Похоже, специализироваться он не собирался ни на чем вообще. Да при его воззрении на медицину это было и не очень нужно. Он считал, что «Лечат же не болезнь, а человека – так он считал. А значит, качественный врач должен знать все про все недуги».
Одновременно Мудров разрабатывает собственные технологии. Впервые в России он начал расспрашивать своих пациентов – до этого доктора ограничивались одним лишь осмотром. Он говорит: «Чтобы узнать болезнь подробно, нужно врачу допросить больного: когда болезнь его посетила в первый раз; в каких частях тела показала первые ему утеснения».
Мудров первым начинает составлять истории болезней – к концу жизни их насчитывается сорок объемистых томов. Лекарства, по возможности, старался не выписывать. А если что-нибудь и назначал, то лишь один-два препарата. Современники-врачи его за это презирали – в то время было модно готовить смеси из нескольких десятков медицинских средств.
Главное – все к месту и все в меру: «Пустить кровь: откуда, сколько, когда и для чего? Поставить горчичники, хреновники, шпанские мухи: где, каким образом и до какого действия? Трения, бани, ванны простые или лекарственные, обмывание лица, рук, ног, всего тела водою, уксусом, вином простым или виноградным; долго ли, с какими предосторожностями против простуды и чьими руками делать?»
Безусловно, у Матвея Яковлевича были пациенты из московской знати. Но основное время, отведенное на практику, он посвящает неимущим. И дело здесь не только в склонности к благотворительности – Мудров уверен, что именно так, излечивая бедняков, можно по настоящему двигать вперед науку. Он даже выделил целое направление – «Медицина бедных и ремесленников».
Одно дело – восстановить человека с помощью дорогостоящих микстур и совсем другое – с помощью травы, кореньев, сажи, воздуха – «ибо бедность их не позволяет покупать лекарств из аптек».
Мудров учил своих студентов: «Иногда лечи даром за счет будущей благодарности, или, как говорится, не из барыша, была бы слава хороша… ибо, кто человеколюбив и милосерд, тот есть истинный любитель и любимец науки».
Мудров был человек очень умный и глубоко верующий: вся жизнь его свидетельствовала об этих двух качествах. Как медик он имел кроме знания и опытности тот орлиный взгляд, который разом проникает в причину и седалище болезни, и в то же время он приступал к лечению всегда с внутреннею молитвою. Он много потрудился для страждущего человечества, и память его да будет в благословениях! Как врач, кроме науки и опытности, он отличался еще верностию и простотою взгляда на болезнь; проницательным оком ума он мгновенно определял причину недуга и действовал на неё непосредственно и уверенно. Лекарств многосложных он не любил; все, предписываемые им, были обыкновенно просты и недороги. Он не поражал болезнь, а ограждал натуру больного. Я помню, он говаривал мне о своей методе: “Я на болезнь не нападаю; что мне до ней за дело: пускай идет своим порядком! Я от нее только отстреливаюсь и защищаю больного!” – Вместе с этим его благочестие и твёрдая воля много действовали к облегчению страждущего. Другого Мудрова не было и не будет!
Дмитриев М.А. Главы из воспоминаний моей жизни. 1864
В 1829 году в Поволжье из Персии приходит холера. Мудрова назначают председателем комиссии по борьбе с этой эпидемией. Он едет в Саратов. Однако холера продолжает свирепствовать, и в 1831 году приходит в столицу. Мудров срочно выезжает в Петербург. Там он и умирает – заразившись холерой.
На могиле Мудрова была сделана эпитафия: «Под сим камнем погребено тело раба Божия Матвея Яковлевича Мудрова, старшего члена Медицинского Совета центральной холерной комиссии, доктора, профессора и директора Клинического института Московского университета, действительного статского советника и разных орденов кавалера, окончившего земное поприще свое после долговременного служения человечеству на христианском подвиге подавания помощи зараженным холерой в Петербурге и падшего от оной жертвой своего усердия».
